Цинично о первом опыте семейной жизни

Свинцовых упреков пули
Вонзались в мое деревянное.
Потели в карманах дули
Под что-то в ответ, покаянное.

Собака щемилась в угол,
Взирая глазами омарными
На заспанных, голых пугал,
С вопросами кварти... гектарными.

Издерганных молний стая
Насквозь прожигала двуличности,
А я бормотал: «святая!» -
Тихонько, из педагогичности.

А я примерял банданы,
И гнал, покорять бесславие,
Целуя то баб, то стаканы -
За нашу любовь и здравие.

Когда издохнут ветра,
И дым потянется ввысь,
Когда утихнет пальба,
И город с миром уснет,
Когда наскучит мура
Цветных, плейбоевских сись,
Мы вновь, на наши хлеба
Придем в одну из суббот.

Как жаль, что не было нас,
Когда делили рассвет,
И всем хватило с лихвой
По лбу лопатой идей.
Когда иссякнет запас
Взаймы одолженных лет,
Мы вновь вернемся домой,
Любить и делать детей.

Я провонял вчерашним днем,
Смешны мои обноски.
И мне бы сделать ход конем,
С плеча, по-джигурдовски:

С безумным выкатом белка,
В рябой, атласной блузе,
Поверить в тигра и быка,
Тряся крестом на пузе.

Ты округлишь свои айзы,
Ощеришься касаткой,
Под эти хриплые басы,
Под тряски с лихорадкой,

Под правдорубство напоказ,
Под дверь ногой, без стука.
Я жду тебя, мой звездный час,
А ты всё медлишь.
Cука.

Танго (19 октября)

Ты что-то кричала,
Вздымая браслеты,
Топорща плетьми маникюр,
И были сначала
Инвекто-памфлеты,
А после – смешенье культур.
Двоилась картина,
Воняло самбукой,
И прыгал в горшках чернозем
От танго кретина
С тобой, квадрорукой,
Двуглавой и правой во всем.

Дневники Кафки

По-моему, я болен.
Слушай, Кафка,
Тебе ль не знать, как рвутся дневники?
Зачем твоя унылая добавка
Скребет и умножает гнойники?

Зачем, когда по миру, Диогеном,
Полжизни проискал кого-то зря,
Вот так, январским днем обыкновенным,
Наткнулся на тебя без фонаря?

Зачем, срывая белые повязки
Со странно-осязаемой души,
Я пью тебя из рога, по-кавказски,
Натягивая боль на падежи?

Зачем, прервав стопы пятиразмерность,
Когда "цветы" с "мечтами" рифмовал,
Мы встретились опять.
Закономерность?...................

Шашлычные дымы средневековья
Устлали чуть проросшие поля,
Чтоб выглупить потомков поголовье,
И выструнить сольфеджио под «ля».

Который век работают коптилки.
Ты помнишь: прорастали им назло,
Не в силах уместить в одной копилке
Две крайности: любовь и ремесло.

Какое счастье - вера без обиды,
Вне правил этой пафосной игры,
Чтоб, как бы ни глумились инвалиды,
Распиливать смычками топоры,

И знать, что блеск - не лучшее для пробы,
И вечен этот жалкий, мелкий дым.
Осилим ли - без зависти, без злобы,
Зачахнуть, дав дорогу молодым?

Тебя так много в этом доме
В квадратах рам, в узорах стен,
В балконном выступе-саркоме,
В щелях замазанных гангрен,

В глухом рините дымохода,
В тромбозе хилых батарей –
Хандрю тобой полжи… полгода,
И тих бетонный мавзолей.

А за окном не до Парижа.
Сменил квартиру – тот же вид,
Над головой – все та же крыша
И кислый лунный менингит,

И никотин подставил вымя,
Прогнав спокойствие взашей.
Тебя так много в сизом дыме
Моих последних этажей.

Ты так похожа на Америку,
«где я не буду никогда»,
Где «итс ю проблем!» - мне, холерику,
А не банальное «балда!».

Где fuck на блюдце и с улыбочкой,
Пусть даже соус не ахти.
Где зад с эластиком-облипочкой,
Но жопа - как ты ни крути.

А я вонял одеколонами,
Сорил деньгами на софу,
Полутонами полутонными
Малярил каждую строфу,

И крысы-рифмы, в серой панике,
Ныряли с борта корабля,
Когда на праздничном «Титанике»
Я плыл к тебе...

Свадьба, которая не состоялась

На нашей свадьбе пьют неделю,
И спит под лавкой тамада.
В пример хорошему борделю,
Пыхтят в кабинках господа.

Ты в полурваном полуплатье
Ко мне прижалась синяком,
И мы планируем зачатье,
Лишь разберемся с шашлыком.

И пусть размер не по фасону,
И не надкушен каравай -
Но ты ступай по мне, газону,
И глубже шпильки забивай

За то, что будущий пропойца
Уже выносит за забор
Несуществующие кольца,
Неизреченный приговор.

На спиннингах флажки,
На улицах «ура» -
Веселые деньки,
В «семнадцатый» игра.

Попраздновать не грех
От этаких щедрот –
Сперва два пальца вверх,
Затем два пальца в рот.

По глобусу страны,
В опорках и лаптях,
В предчувствии войны,
В рекламах-новостях,

И так из года в год,
Но с верою в успех –
Сперва два пальца в рот,
Затем два пальца вверх.

Варил пельмени под новости 5-го канала, прошу не относиться слишком серьезно.

Который год открещиваюсь тайно
От первого, стремительного тайма,
Что бьет мои дешевые респекты
Романтикой подвалов-гаражей.
Заматеревшей сволочью в пижаме,
Беседую с серьезными мужами,
Лопатя обороты, диалекты,
Вагоны слов и тонны падежей.

Который год, на теплой пятой точке,
Без фонаря, без трибона, без бочки,
Сижу себе – не отрок и не старче –
Средь бежевой прокуренности стен,
Обставленный в каморке, словно инок,
Иконами виниловых пластинок,
Где нимбы на потертостях всё ярче
От череды эпох и перемен.

Твоя самбука – боль да искушенье.
Который раз, подсев на ностальжи,
Борюсь у стойки с силой притяженья,
Чтоб разорвать тоску на купажи,

И рисовать на фоне райских кущиц
Наивное, святое неглиже,
И соблазнять молоденьких натурщиц
Папье-маше, надкусанным уже.

Твоя самбука, с водкою вприкуску,
Стреляет залпом иксов-хромосом.
Рентген, двоясь, просвечивает блузку
Официантки, с траурным лицом.

И дикий мозг, такой же бесприданник,
Наутро выдаст парочку штрихов:
Сует перчатки вежливый охранник
В мои карманы, с дольками стихов*.

* дурная привычка - не имея блокнота, записывать отрывки стихов на билетах, сигаретных пачках и прочем безобразии.

Опять меняю щи на сало.
Ты – Мать, ты – Родина, ты – я.
И каждый раз – сарай вокзала,
И гам знакомого бабья,

И милый дом в добротной яме
(стоял-коптил-и вышел весь)…
Но Мама шаркнула губами:
«Люби такой, какая есть!»

Я за тебя, пожалуй, в пекло
Схожу охотно сотню раз,
И выпью очиститель «стекло…»
За тех, кто с нами, но без нас.

Я за тебя, пожалуй, снова –
Зальюсь томатом до ушей.
Прими как есть. Прими любого –
Без лобызаний и грошей.

Прими без пафосной изжоги,
Без воспевания равнин,
Без транспарантов на пороге,
Без рассалямленых конин.

Прими в шершавые объятья,
Единокровная соха,
Что, прозевав мое зачатье,
Не открестилась от греха.

Город в богах и бегах,
Трижды личина под личиком.
Я рассыпаюсь в веках
Так же как ты – по кирпичикам.

Роясь в твоих закромах –
Рынок, палатка, аптека ли, –
Я растворяюсь в дымах
Так же как ты – по молекуле,

Встанут дома-куличи
В чудо-песочницу, за реку.
Я догораю в ночи
Так же как ты – по фонарику.

Кисло на этом пиру.
Снова, нежданный-негаданный,
Я убегаю к Днепру
Так же как ты – по накатанной.